ЛЕТНИЙ ЛАГЕРЬ ПРАВОСЛАВНОЙ МОЛОДЕЖИ "НИКА-2011". "И СНОВА ПЕСНИ У КОСТРА".
После «дня сиесты» наступил тихий безветренный вечер. Мы отправились гулять по огромному и пустынному (в смысле людей) ландшафтному парку. Удобная грунтовка взбегала на холмы и опускалась вниз. Облака, просвечиваемые закатным солнцем, будили фантазию. И вот так незаметно на Чатырдаг опустилась ночь. Я знал, что опять будут песни у костра. И заранее отправился на одиночную прогулку под звездное небо- в лагере дежурный прожектор все же изрядно заслонял это вселенское великолепие. Дойдя до края «бетонки в никуда», я прилег на теплый точеный блок известняка, лежащий здесь со времен империи ( не римской- советской).
В бездне надо мной неисчислимые звездные миры, вопреки зрению, уносились в разные стороны с невероятной скоростью. Но я знал об этом лишь из научных справочников, гласящих: «А до Большого взрыва не существовало ничего - ни материи, ни пространства, ни времени» ( Робин Керрод, КОСМОС, иллюстрированный путеводитель,М.2008,стр.13).
Мне невольно вспомнилась молитва Тейяра де Шардена, мученика веры и науки. В 1923 году, под таким же звездным небом, в полном одиночестве посреди монгольской пустыни, без множества необходимых для жизни вещей, из его сердца родились такие слова:
« Господи…
О, да, наконец! Я нашел Того, Кому я от всего сердца могу дать это имя!
Сегодня, проявлением сил, вложенных Тобой в Воскресение, ты просвечиваешь передо мною во всех энергиях земли,
Я признаю Тебя моим Владыкой и предаюсь Тебе…
Преславный Христе, Влияние, тайно разлитое в лоне материи и ослепительное Средоточие, в котором связуются все бесчисленные фибры Множественного,
Ты, с белоснежным челом, с огненными глазами, с ногами более блистающими чем расплавленное золото,
Ты, чьи руки усмиряют звезды,
Ты, первый и последний, живой, умерший и воскресший,
Ты, собирающий в Твоем неиссякающем творческом единстве всякую красоту, всякое очарование, все наклонности, все силы, все состояния,-
Тебя звало мое существо, желанием таким же широким, как вселенная, Тебя, моего Господа и моего Бога!»
***
Через полчаса я вернулся в лагерь. Там уже пели вовсю. Взяв видеокамеру, я присоединился к этой удивительной человеческой ассоциации под названием «у костра», где нет плохих и все хорошие, где тебя не терзают безумными оценочными суждениями, где каждый может быть самим собой, а значит добрым, сильным и любящим.
Удивительно, что на меня это «спартанское» пение у костра производило столь же ошеломляющее впечатление, как Бах, Бетховен и Моцарт. Это можно было подтвердить самому себе вливающейся в меня как в пустой сосуд энергией мысли, любви и добра. И этим источником энергии здесь, среди отсветов костра, раздуваемого теплым ночным ветром, становились песни Цоя и Шевчука, «Бременские музыканты» и «Мельница», «что-то» на украинском и «что-то» на русском.
К нам присоединился парень с гитарой ( из служащих «Точки»)-кажется, Александр. Они с Надежой Ильясовой чередовали друг друга, а иногда импровизировали вместе. Уже сейчас, редактируя видео, я наткнулся на спетую Александром шуточную бардовскую «сиюминутку» со словами : «А самолет все летит…» Именно эта песня вдруг открыла мне разницу в песенном мировосприятии Надежды и Александра- у Нади сильнее эпическое начало.
Она выросла в моем церковном хоре, где эстетическими « дрожжами» была музыка
Кастальского и Чеснокова. Именно эта музыка творцов церковно-певческого «серебряного века» дала многим детям, выросшим в хоре, то самое стремление к эпическому. Илья Винников, тоже выросший в хоре, уже теперь, в Европе, среди генделевских фестивалей, каунт-теноров и прочей музыкальной «гастрономии», как-то признался в письме, что я его «на всю жизнь заразил церковной музыкой». Да нет же! Это не я! Это они- Чесноков, Гречанинов, Кастальский, Рахманинов, вознесшие русскую церковную музыку на заснеженные вершины. Оттуда, с этих высот, она еще долго будет покорять сердца людей правдой о том, что Абсолют реален, близок и Он есть Любовь. И вот теперь, у костра, эти эпические крупицы «о вечном» оживали в неизвестных мне доселе песнях Шевчука и Цоя.
К часу ночи я ушел спать. А вся милая компания просидела у костра чуть ли не до четырех утра. И никто не хотел уходить- вот так!
9.08.11 о. Александр Савичев
